Джон Гилкрист. «Коран — Священная Книга мусульман»
Глава четвертая
ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ИСТОЧНИКИ КОРАНА
• Иностранные элементы в тексте Корана
• Предания иудейского фольклора в Коране
• Христианские источники и их влияние на Коран
• Зороастрийские и буддийские источники в Коране
ИНОСТРАННЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ В ТЕКСТЕ КОРАНА
Примеры неарабских слов в Коране
Много раз Коран объявлял, что ниспослан как арабское Писание (суры 12:2, 13:37, 42:7), поэтому его учения будут понятны тем, кто слышал их на родном языке. Во всех мусульманских странах арабский язык глубоко почитается как язык Книги Аллаха, и все переводы Корана на другие языки считаются по качеству ниже арабского оригинала. Одна из исламских легенд заходит настолько далеко, что объявляет арабский языком небес. Поскольку считается, что эта Книга является откровением Аллаха, ниспосланным Мухаммаду, то предполагают, что она — совершенное Священное Писание, основанное на всеведущей воле и знании. В ней нет ничего от человека и ничего, что было почерпнуто пророком из иных источников.
Однако существуют серьезные свидетельства в пользу того, что огромная часть Корана происходит из иудейских, христианских, зороастрийских и буддийских источников. Для начала было бы уместным упомянуть тот факт, что огромное количество слов в Книге (некоторые из них стали для мусульман по-настоящему священными) берет свое начало в других языках. В любом случае, Коран, текст которого, как предполагают, связан с иудео-христианским пророческим достоянием, а не с наследием языческого идолопоклонства Аравии седьмого столетия, вероятно, содержит множество слов, понятных больше иностранцам, чем арабам.
Само слово Куран, встречающееся в Книге семьдесят раз и означающее «Чтение (вслух, наизусть)», по происхождению не арабское. И действительно, важно заметить, что четыре раза форма глагола караа использована не для передачи откровения Мухаммада: один раз она имеет отношение к чтению Священной Книги, существовавшей до Корана (сура 10:94), другой раз — к книге, которую его оппоненты требовали послать им и которую они могли бы читать (сура 17:93), и два последних — к «Книгам Судеб», читать которые заставят как верующих, так и неверующих в Судный день (суры 17:71, 69:19). Совершенно ясно, что каждый раз слово использовалось в религиозном контексте, а именно для обозначения чтения небесных книг.
Глагол караа не является арабским по происхождению, и отглагольное существительное коран не найдено в арабских письменных работах, предшествовавших Корану. Следовательно, если оно не является оригинальным в самой Книге, то, по крайней мере, оно современно ей. Вероятнее всего, слово Куран происходит от слова кериана, употребляемого сирийскими христианами и означающего «чтение (священного текста, назидание)». В таком случае слово приобретает гораздо больше смысла при использовании в Коране, и не остается практически никаких сомнений в его происхождении из христианских источников.
Множество других слов и имен в Коране также берет свое начало из иностранных источников. Три раза в Книге упоминается пророк Илия — как Ильяс (суры 6:85, 37:123) и как Ильясин (сура 37:130). Вероятно, вторая форма — Ильясин — использовалась для поддержания рифмы стиха с последним словом следующего стиха — ал-муслимин. Интересно заметить, что это имя не имеет связи с оригинальным иудейским именем пророка; оно в точности повторяет греческий и сирийский переводы этого имени и, вероятнее всего, из них и заимствовано. То же самое можно сказать и о пророке Ионе, который в Коране четырежды именуется Йунусом (сура 4:163 и др.). Оригинальное иудейское слово в греческой церкви и в Новом Завете звучит и как Йона, и как Йунас. Кораническая форма имени, вероятнее всего, произошла от сирийского слова, которое звучит точно так же, а в сирийский язык перекочевало из греческого. Хотя древнееврейский и арабский языки очень похожи (оба они принадлежат к семитской группе языков), интересно обнаружить коранические имена иудейских пророков, пришедшие из греческих и сирийских источников, а не из иудейского оригинала.
Существует бесчисленное количество подобных примеров присутствия иностранных слов и имен в «чисто арабском» Коране.
Аллах , весы и раввины в Коране
Мусульмане могут чрезвычайно удивиться, узнав, что имя Аллах тоже имеет иностранное происхождение. Арабское слово «Бог» звучит как Илах, а Аллах — это уникальный термин, используемый для определения Господа вселенной. Предполагается, что слово ал-Илах (Бог) встречается в некоторых раннеарабских текстах, однако нет достаточных доказательств того, что этот термин был трансформирован в имя собственное. Достоверно известно лишь то, что оно появляется в других арабских письменных работах, таких, как семь знаменитых поэм Муаллакат, объединенных в одну незадолго до рождения Мухаммада. Имя Аллах имеет непосредственную параллель с сирийским именем Алаха, из которого наиболее вероятно и произошла (в транскрипции сирийского языка) арабская форма этого имени, изначально принадлежащего христианскому Богу. Концепция единобожия начала проникать в арабскую веру незадолго до того, как Мухаммад стал настаивать на нем. Имя было арабизировано.
В Коране для обозначения понятия «весы» существуют два слова — мизан и кистас. Оба они употребляются достаточно редко. Слово кистас используется для определения верной, точной, справедливой и беспристрастной меры, которой должен руководствоваться купец, взвешивая товар (сура 17:35). Мусульманские толкователи очень рано осознали, что это слово заимствованное и что оно не имеет арабских корней. Ученые ас-Суйути, ас-Саалиби и ас-Сиджистани полагали, что оно заимствовано из греческого языка, хотя достаточно непросто определить его непосредственное происхождение. Возможно, оно образовано от арамейского или сирийского слова, но нет никаких сомнений в том, что оно иностранного происхождения.
Слово мизан в Коране обозначает истинную меру весов. Это весы, на которые будут положены деяния людей с целью определить их окончательную судьбу в День Страшного суда. Они посланы с небес точно так же, как Коран был послан Мухаммаду:
И это — Бог, кто Книгу в истине тебе послал, и с ней — весы (для измерения добра и зла), что может вразумить тебя, что Час (Суда), возможно, близок!
(Сура 42:17)
Те, чьи весы «окажутся тяжелы», преуспели и будут отправлены в рай, но те, чьи весы «будут легки», лишатся своих душ в самых глубинах ада (сура 7:8–9). В данном случае слово мизан подлинно арабское, но концепция огромных весов Судного дня, несомненно, заимствована из иностранных источников. Старинная персидская книга, написанная на языке пехлеви, предшествовавшая Корану и известная как Рашну, учит, что Ангел правосудия и один из трех Судей мертвых держат весы, на которых взвешиваются дела людей после их смерти. Никому не будет оказано предпочтение или даровано прощение при решении их окончательной судьбы.
Похожая тема рассматривается в ранней апокрифической книге «Завет Авраама», известной Оригену, знаменитому первоотцу и теологу. Она, вероятно, была написана в Египте иудеем, обращенным в христианство спустя два века после распятия Христа. Книга эта сохранилась в двух греческих изданиях и в ранней арабской версии. Существует совершенно очевидная параллель между концепцией весов в этой книге и в Коране. Предание гласит, что Авраам видел ангела с весами в руках, по обе стороны от него стояли ангелы, которые вели запись добрых и злых дел каждого человека. Предание добавляет, что Авраам видел группу людей, чьи добрые и злые дела находились в абсолютном равновесии, и они стояли между праведниками и грешниками, не относясь ни к кому из них. И в Коране упоминается подобная группа людей, не принадлежащая ни к добродетельным людям, ни к нечестивцам. Люди эти не смогут войти в Райский сад, но их пребывание на распутье будет им гарантировано (сура 7:46). Подобная тема раскрыта и в известной египетской «Книге мертвых». По всей видимости, концепция взвешивания на весах добрых и злых деяний представителей рода человеческого для определения их судеб в День Страшного суда основана на популярной легенде, записанной в различных апокрифических и мифологических трудах задолго до возникновения Корана.
И, наконец, необходимо упомянуть распространенное в Коране слово Рабб, означающее «Господин» и используемое как безличное имя Бога. В доисламские времена на арамейском языке словом рабб называли управляющих рынками, армейских командиров и комендантов военных лагерей. Использование же его в контексте божественного было достаточно редким. Иудейских лидеров, а более конкретно — религиозных учителей, обычно называли раббис. Это были люди, имеющие большое влияние в своих общинах. Таково обычное значение слова рабб в еврейском и арамейском языках. Однако при Мухаммаде определение «величия» стали применять к Аллаху, и тогда возникло имя Рабб ал-аламин, Господь миров (сура 1:2).
Но Мухаммад, видимо, не зная изначального и истинного значения этого слова и услышав, как иудеи чтут своих раввинов, которых Коран называл ахбарухум (их священники), обвинил их в том, что они принимают своих лидеров за арбабов (господ), что унижает достоинство Аллаха (сура 9:31). Раббис — это множественная форма слова рабб. Мухаммад, очевидно, не знал, что первоначальным значением этого слова было «великий»: великий человек среди своего народа, учитель или вождь, глава. Много позже оно стало употребляться в качестве имени Бога. Совершенно запутавшись, он решил, что иудеи обожествляли своих священников, называя их раббис.
Существует огромное количество свидетельств присутствия иностранных элементов в Коране. Это подвергает сильному сомнению утверждение, что Коран — откровение Аллаха, ниспосланное на чистом арабском языке. Можно проследить абсолютно очевидные параллели между кораническими сказаниями и иудейскими и христианскими апокрифическими источниками, что может послужить лучшим доказательством того, что большая часть текста Корана основана на легендарном и мифическом материале известных задолго до появления Корана письменных источников.
ПРЕДАНИЯ ИУДЕЙСКОГО ФОЛЬКЛОРА В КОРАНЕ
История о Каине и погребении тела Авеля
Обширная часть Корана, о которой можно сказать, что она имеет доисламское происхождение, относится непосредственно к иудейскому фольклору и иным преданиям, обыгрывающим библейские события. Коран называли «кратким руководством талмудического иудаизма» из-за объемного материала, выхваченного из Мишны и Мидраша и воспроизведенного в нем. Хорошо известно, что Мухаммад не мог ни прочитать Священной Книги иудеев, ни толком узнать их фольклор, но он слышал древнееврейские легенды, пересказываемые на рыночных площадях и в иных общественных местах и, не будучи способным отделить факты от небылиц, заносил все подряд в свою Священную Книгу. Имеющиеся в большом количестве доказательства этого опровергают притязания Корана на то, что он сплошь состоит из откровений, переданных Мухаммаду свыше, и ничего нельзя противопоставить заключению о том, что в Коране содержится самый разнообразный материал, который пророк почерпнул из бесед с иудеями, жившими в Аравии.
Кораническое описание убийства Авеля его нечестивым братом Каином — типичная смесь элементов, заимствованных из Библии, Мидраша и Мишны. История, описанная в суре 5:30–35, начинается с того, что, когда оба брата принесли свои дары Богу, жертва только одного из них была принята Им. Пока что в Книге приводится библейский пересказ события (Быт. 4:4), но далее следует описание диалога братьев (имена которых не названы), рассказывается о том, как брат, чья жертва была отвергнута, угрожал убить другого. Его же добродетельный родственник говорит о своей вере в Бога и заявляет, что он не станет предпринимать ответных действий — не будет делать попыток убить своего брата (cура 5:30–32). В этой части рассказа нет смысловой параллели с Библией, но для Корана типично описывать беседы между неверующими людьми и людьми добродетельными, особенно когда первые угрожают вторым расправой (подобный опыт приобрел и сам Мухаммад в мекканский период своей жизни). Несмотря на смиренный ответ правоверного, порочный брат убивает его. Вслед за убийством следует случай, который также не имеет никаких параллелей с библейской историей:
И вот послал Бог ворона ему, который стал рыть землю, чтоб показать ему, как скрыть всю неприглядность (трупа) его брата.
(Сура 5:31)
Подобное изложение событий имеет аналогию с древними еврейскими преданиями и мифами известного богослова рабби Элиэзера, содержащимися в талмудическом писании Мидраше. Они существовали за много веков до возникновения Корана. В этой книге говорится о том, как Адам и Ева плакали, когда нашли тело Авеля, и не знали, что с ним делать, поскольку погребение было им еще неизвестно. Затем прилетел ворон и принес с собой тело своего умершего товарища. У них на глазах он взрыхлил землю и похоронил его. Адам решил поступить так же и похоронил тело Авеля в земле.
Единственная разница между описанным в Мидраше и Коране заключается в том, что в первом случае тело Авеля было похоронено Адамом, во втором — Каином. Небольшие вариации в записях человека, который был не в состоянии прочитать книги, пересказывавшиеся иудейскими рассказчиками, и вынужден был пользоваться вторичными источниками, т. е. тем, что услышит и запомнит, вполне типичны и ожидаемы. То, что описано Мухаммадом в Коране, совершенно очевидно заимствовано из иудейского фольклора.
Следующий стих также не оставляет сомнений в его происхождении. Здесь был использован талмудический материал, на этот раз из Мишны. Вот он:
И потому Мы предписали детям Исраиля: тот, кто убьет живую душу не за душу, и не за нечесть на земле, тот как бы всех людей погубит. А тот, кто эту душу сохранит, он как бы всех людей убережет от смерти.
(Сура 5:32)
Похоже, этот стих не имеет никакой связи с историей, предшествовавшей ему. Совершенно непонятно, почему жизнь или смерть одного человека должна являться спасением или уничтожением всего человеческого рода. В Мишне есть интересный отрывок, определяющий источник данного отрывка и указывающий на связь между ними:
Мы нашли это высказывание в описании убийства Каином своего брата: «…голос крови брата твоего вопиет ко Мне…» (Быт. 4:10). Слово «кровь» написано во множественном числе, имеется в виду его кровь и кровь его семени. Человек был создан единственно для того, чтобы показать, что тот, кто убьет одного человека, считается убившим целый народ, а тот, кто спасет жизнь одного человека, — спасшим целый народ.
(Мишна Санхедрин, 4:5)
Этот отрывок показывает, откуда в Коране появился принцип уничтожения или спасения целого народа через пролитую кровь одного из его представителей. Так как слово «кровь» в Книге Бытия 4:10 стоит во множественном числе, то изобретательный раввин выдвинул предположение, что все отпрыски Авеля были убиты вместе с ним, тем самым доказывая, что любое убийство или спасение жизни несет на себе печать мирового масштаба. Совершенно ясно, что Мухаммад понятия не имел об источнике этой теории, но, услышав ее пересказ, просто представил предположение раввина как повеление самого Аллаха.
Авраам и уничтожение идолов
История об Аврааме и идолах — это еще один рассказ Корана, берущий свое начало из иудейского предания, основанного на интерпретации каким-либо раввином библейского текста. Коран повествует, как однажды патриарх указал своему народу на то, что он ошибается, поклоняясь идолам. Но люди не послушали его. Авраам спросил, почему же они не едят свои подношения перед идолами и не могут вразумительно ответить ему на вопросы о них (сура 37:91–92). Затем Авраам разбил всех идолов, кроме самого большого. Когда же народ призвал его к ответу за это «богохульство», он заявил, что идолов разрушил самый большой из них. После этого патриарх предложил спросить у оставшегося «в живых» идола, кто разбил остальных. Возмущенные люди ответили Аврааму, что их идолы не могут говорить. И тогда он обвинил их в поклонении бессловесным образам, которые не могут ни причинить им вред, ни сделать добро. Люди пришли в бешенство и решили бросить Авраама в пылающий огонь (сура 21:62–68). Но Аллах сказал им:
И Мы сказали: «О, огонь! Будь хладен! Стань безопасным Ибрахиму!» Тогда задумали они против него коварные уловки, — но сделали Мы их понесшими урон великий.
(Сура 21:69–70)
Авраам благополучно вышел из огня. Рассказ этот не имеет аналогии с Библией, но он удивительно точно воспроизводит историю, обнаруженную в труде Мидраш рабба, и является еще одним примером иудейского фольклора в Коране. В этой книге, опередившей Коран на много столетий, описано идентичное происшествие. Фарра, отец Авраама, был мастером по изготовлению идолов, а Аврааму было поручено присматривать за ними. Однажды к нему пришла женщина с блюдом, полным пшеничной муки, и попросила поставить его перед идолами. Авраам взял посох, разбил всех идолов, кроме самого большого, и вложил посох ему в руку. Рассерженный отец потребовал от сына ответа. И тот рассказал, что поставил перед идолами блюдо с мукой, и каждый из них стал требовать права есть первым, после чего поднялся самый большой идол, взял посох и разбил их всех. Когда же Фарра возразил, что идолы не обладают разумом, Авраам спросил своего отца: «Твои уши слышат то, что говорит твой рот?»
Не нужно обладать богатым воображением, чтобы понять, что Мухаммад позаимствовал часть Корана не из божественных откровений, а из иудейского фольклора. На примере библейского текста можно показать, откуда берет начало это предание и насколько невежественно оно воспроизведено в Коране.
Иудейский переписчик Йонатан бен Уззиэль в книге Таргум допустил ошибку, цитируя отрывок из Книги Бытия 15:7, в котором говорится: «Я Господь, что вывел тебя из Ура Халдейского». Ур — вавилонское название города, из которого вышел Авраам. Это название упоминается еще раз в Книге Бытия 11:31. Слово «Ур» используется также для названия святого израильского города Иерусалима. Изначально он назывался Ур-Шалим, Город Мира. Однако переписчик спутал это название с еврейским словом ор, означающим «огонь», и теперь стих звучал так: «Я Господь, что вывел тебя из огня Халдейского». Комментируя этот стих, он объяснил, что случай этот произошел во время жизни Нимрода, когда Авраам был брошен в печь с пылающим огнем из-за того, что отказывался поклоняться идолам, но огонь не причинил Аврааму вреда.
Маловероятно, чтобы переписчик выдумал эту историю, — скорее всего, он просто повторил предание, которое в то время было очень популярным в иудейском фольклоре. Вряд ли можно предположить, чтобы иудеи взяли описание этой истории из Торы и превратили его в фольклорную легенду. Коран, обвиняя иудеев, заявляет, что их предания являются божественными откровениями Аллаха (сура 2:79). Но их никак нельзя обвинить в переделке своей Священной Книги в фольклор! В данном случае, как уже было сказано, происхождение этой истории восходит к неверному переводу оригинального библейского текста. В очередной раз нельзя удержаться от заключения, что Коран на своих страницах воспроизводит легенды иудейского фольклора.
Доказательством того, что Мухаммад многократно ошибался, пересказывая иудейские истории, может послужить имя, которым Коран называет отца Авраама. Его настоящее имя — Фарра, а в Коране его называют Азар. Вероятно, его перепутали с именем эл-Азар — так звали в Библии слугу Авраама. Авраам, сетуя на отсутствие собственного сына, говорит, что его наследником будет слуга Елиезер (Быт. 15:2). Все эти примеры свидетельствуют о том, что пророк ислама часто путался в информации, получаемой из вторых рук, и не мог избежать исторических и иных ошибок при создании Корана.
Другие иудейские источники Корана
В тексте Корана можно найти огромное количество других древнееврейских легенд. Приведенный ниже стих обнаруживает отчетливые параллели с древнееврейской историей:
И если б сей Коран Мы низвели на гору, склонилась бы в смирении она, и раскололась в страхе перед Богом...
(Сура 59:21)
В книге Таргум к Книге Судей 5:5 («…горы таяли от лица Господа, даже этот Синай от лица Господа Бога Израилева») древнееврейская легенда гласит, что гора Синай унизила себя, готовясь к получению Торы, в отличие от гор Фавор, Ермон и Кармил, которые были слишком надменны для этого. Предание повествует о том, что она была лишена своего места при получении Торы.
В Коране повторяется история о Моисее, который находился на горе в течение нескольких дней, а люди, терпеливо ждущие его у подножия, выковали золотого тельца и начали поклоняться ему. Аллах сказал Моисею:
(Господь) сказал: «В отшествие твое Мы испытали твой народ, и Самири их сбил с пути».
(Сура 20:85)
В следующих стихах говорится, что ас-Самири вытащил образ тельца из огня, когда поклонявшимся ему людям показалось, что он мычит, как живой. В том же самом упоминавшемся ранее источнике, Мидраше рабби Элиэзера, говорится, что израильтяне увидели мычавшего теленка. Рабби Иегуда утверждал, что, следуя преданию, Самаэль, иудейский Ангел смерти, вошел в теленка и мычал, дабы ввести людей в заблуждение. Совершенно очевидно, что история, изложенная в Коране, была основана на иудейской легенде. Но следует задать вопрос, почему же в Коране не упоминается Ангел смерти, а одного из людей назвают ас-Самири, ведь использование артикля абсолютно ясно показывает, что это не собственное имя человека. Большинство мусульманских толкователей Корана переводили это слово как «самаритянин» и, как будет видно далее, они невольно оказались правы. Проблема заключается в том, что самаритяне выделились в самостоятельный народ спустя некоторое время после исхода евреев, когда и произошел случай с золотым тельцом.
Не вызывает сомнения факт, что путаница берет свое начало в те времена, когда Иеровоам увел некоторые израильские племена от поклонения истинному Богу Израиля в Иерусалиме, после того как Ровоам сменил Соломона. Иеровоам воздвиг двух золотых тельцов в Самарии — в Дане и Вефиле — для поклонения им в противоположность храмопоклонению в Иудее. Позже Бог высказался против этой практики через одного из своих пророков:
Оставил тебя телец твой, Самария! воспылал гнев Мой на них; доколе не могут они очиститься? Ибо и он — дело Израиля: художник сделал его, и потому он не бог; в куски обратится телец Самарийский!
(Ос. 8:5–6)
Вполне вероятно, что иудеи, которые во всех своих проблемах винили самаритян, преднамеренно спутали этот отрывок с историей о золотом тельце в пустыне и обвинили их в этом грехе. Или же Мухаммад слышал историю о золотых тельцах Самарии от иудеев, живших в Аравии, и спутал ее с историей о золотом тельце в пустыне, которого уничтожил Моисей. Он также мог спутать имя Ангела смерти Самаэля с ас-Самири, которым он назвал в Коране кузнеца, выковавшего идола. Он также не имел представления о том, что самаритяне стали самостоятельным народом лишь спустя много столетий после исхода евреев.
Еще одна хронологическая ошибка: Коран ссылается на Амана как на одного из начальников фараона, жившего во времена египетского рабства. На самом деле Аман жил несколькими столетиями позже и, будучи первым министром Артаксеркса, царя Персии, стремился уничтожить евреев (Есф. 3:1).
История о посещении царицей Савской Соломона преподнесена в Коране совершенно иначе, чем об этом говорит Библия. В Коране написано, что Соломон пригрозил жестоко наказать удода, не обнаружив его среди других своих птиц. Но удод, вернувшись к Соломону, объяснил ему свое отсутствие тем, что был вдалеке. Там он видел женщину, которая правит царством Сава: она восседает на великолепном троне, но поклоняется солнцу. Соломон послал к ней птицу с письмом. Прочитав письмо, царица приняла решение отправить Соломону подарок, а затем и посетить его (сура 27:20–42). Аналогичная история описана во Втором Таргуме к Книге Есфирь, в легендарной талмудической литературе. Единственное отличие заключается в том, что вместо коранического удода роль посланника исполнял петух. Наиболее существенным представляется то, что, несмотря на внушительных размеров предание, в Коране пропущена главная цель изложения этой истории:
…она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой…
(Лк. 11:31)
Приведенные выше свидетельства не оставляют сомнения в том, что Коран не может рассматриваться как божественное откровение, посланное Мухаммаду, — в нем слишком много заимствований из местного иудейского фольклора. Впрочем, этого стоило ожидать, если принять во внимание, что Мухаммад черпал материал для Книги из бесед и рассказов людей, окружавших его.
ХРИСТИАНСКИЕ ИСТОЧНИКИ И ИХ ВЛИЯНИЕ НА КОРАН
Предание о Марии — матери Иисуса
Одна из уникальных особенностей Корана состоит в том, что он уделяет особое внимание Марии, матери Иисуса, которую мусульмане именуют Марйам. Девятнадцатая сура названа в ее честь. Марйам — единственная женщина в Коране, названная по имени. Она, как явствует из текста, была выбрана Аллахом, очищена и превознесена над всеми женщинами человечества (сура 3:42). В данном случае происходит то же самое, что и со многими иудейскими преданиями, внедренными в текст Корана, а именно: библейские истины смешиваются с апокрифическим христианским материалом и находят свое слабое отражение в Коране. Здесь мы вновь сталкиваемся с путаницей, внесенной Мухаммадом в повествование о жизни Марии и ее исторической роли, а также с вопиющими хронологическими ошибками.
В Библии нет ни слова о рождении Марии, Коран же приводит краткое описание этого события. Здесь есть и молитва, с которой мать Марии обратилась к Богу незадолго до ее рождения. Приведенный ниже стих описывает это событие:
И вспомните, когда жена Имрана к Богу обратилась: «О Господи! Тебе обетовала я, что у меня во чреве, — освобожденное (от дел мирских, лишь в услужение тебе), прими же от меня (обет мой), — ведь Ты все слышишь и все знаешь!»
(Сура 3:35)
Следующий стих повествует о том, как она была удивлена, разрешившись от бремени дочерью, и, назвав дочь Марией (Марйам), поблагодарила Бога за Его защиту. Мария была поручена заботам священника Захарии, и всякий раз, когда он входил в ее михраб (нишу в мечети, ориентированную на Мекку), он находил рядом с ней множество пищи. Захария спрашивал, откуда появлялась эта пища, и неизменно слышал в ответ: Аллах снабжает всем необходимым для жизни того, кого пожелает (сура 3:37). В случае с Марией нишей могла быть маленькая комнатка, которая находилась в самом центре иудейского храма (так, михраб в мечети испанского города Кордова сделан в форме маленькой комнатки). Как говорит Коран, Захария был единственным человеком, который мог войти к Марии.
Хотя мать Марии не упоминают по имени, в мусульманских комментариях ее называют Анной. Дело в том, что история, описанная в Коране, имеет параллель с «Протоевангелием Иакова Меньшего», апокрифическим христианским трудом, сочиненным некоторое время спустя после появления Нового Завета. В этой книге говорится о том, что Анна молилась Богу, обещая посвятить ему своего ребенка, неважно — мальчика или девочку, дабы он служил Господу всю свою жизнь. Когда родилась девочка, ее назвали Марией и оставили в храме. Пищу ей приносил ангел. Невозможно не обратить внимания на схожесть этой истории с кораническим преданием, происхождение которого теперь становится очевидным.
Историю о Марии находили и в других еретических трудах, таких как коптское «Сказание о Девственнице». В соответствии с ним Марию кормили в храме, как обычно кормят голубей, и пищу ей приносили ангелы. Она никогда не оставляла храма, а ангелы приносили ей плоды небесного Древа Жизни.
В коранической истории Марии очень много разного рода неточностей, что требует дальнейших исследований. Для начала следует заметить, что Марию спутали с пророком Илией, который затворился в одиночестве, и вороны приносили ему хлеб и мясо (1 Цар. 17:6). Тем не менее именно имя матери Марии Анны указывает на то, откуда первые составители этой истории взяли исходный материал. Много веков назад Анна действительно молила Бога о ребенке, обещая посвятить его Богу (1 Цар. 1:11). Она была матерью Самуила, который после своего рождения был вверен Богу в служители (1 Цар. 1:28), и именно Самуил помазал царя Давида на царствование в Израиле. Понятно, откуда в Коране появилась эта история, но вот как возникли хронологические ошибки? Ответ можно найти в другом отрывке:
Тут была также Анна пророчица, дочь Фануилова, от колена Асирова, достигшая глубокой старости, прожив с мужем от девства своего семь лет, вдова лет восьмидесяти четырех, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь.
(Лк. 2:36–37)
Теперь ясно и то, откуда взялась хронологическая ошибка. На сцене вновь появляется женщина с еврейским именем Анна, но это уже именно та женщина, которая не покидала храма, пребывая в молитве и посте день и ночь. Марию, очевидно, спутали не только с Илией и Анной, матерью Самуила, но также и с Анной пророчицей. Дальше прослеживается еще одна аналогия — между восхвалениями Анны и Марии после того, как они были осчастливлены зачатием своих сыновей силой Бога. Оба восхваления начинаются выражениями прославления в адрес Бога, который низложил сильных с престола и вознес смиренных, алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем (1 Цар. 2:1–5; Лк. 1:46–53). Проницательный читатель немедленно поймет, что Анна была моделью Марии, точно так же, как ее сын Самуил был моделью Иисуса Христа, сына Марии.
Однако некоторые менее внимательные умы перепутали две истории и соединили их в одну, смешав двух Анн из Ветхого и Нового Завета, добавив хронологическую ошибку из жизни Илии, тем самым создав удивительную историю исключительно апокрифического характера. Но самое интересное заключается в том, что ее основные положения нашли пристанище в Коране с претензией на истинность. Нет никаких сомнений в том, что Мухаммад зависел от легенд прошлого и не мог отличить библейскую истину от апокрифических мифов.
В Коране существует еще один хронологический ляпсус в истории с Марией. Ее спутали с Мириам, сестрой Моисея и Аарона! В суре, названной в ее честь, говорится, что когда Мария родила своего сына Иисуса вне законного брака, соседи сказали ей:
«...О Марйам! Ты сделала неслыханное дело. О сестра Харуна! Ни твой отец порочным не был, ни твоя мать блудницей не была».
(Сура 19:27–28)
В этом стихе ее называют ухту Харун (сестра Аарона). Моисей, который также является его братом, подтверждает свое родство с ним, называя Аарона Харун ахи (Харун, брат мой) (сура 20:30). Более того, Аарон — единственный Аарон, которого упоминает Коран, поэтому его личность как брата Моисея очевидна. Ошибка Мухаммада не имеет никакого отношения к апокрифическим письменам, как это было с Анной и Самуилом. На этот раз он сам все напутал. Интересно заметить, что Мириам, настоящую сестру Аарона и Моисея, в Библии действительно называют «сестрой Аарона» (Исх. 15:20). Имена этих двух женщин на еврейском языке звучат одинаково: Мириам (в арабском — Марйам).
При жизни Мухаммада некоторые христиане упрекали его за эту ошибку:
Мугира б. Шуба рассказывал: «Когда я прибыл в Наджран, они (христиане Наджрана) спрашивали меня: „Ты читал в Коране: ‘О, сестра Харуна (т. е. Хадрат Марйам)’, тогда как Моисей родился задолго до Иисуса“. Когда я вернулся к посланнику Аллаха (да пребудет он с миром), я спросил его об этом, и он ответил: „Люди (в старину) обычно давали имена (своим детям) в честь апостолов и благочестивых людей, которые жили до них“».
(Ас-Сахих Муслима, том 3, с. 1169)
При всем уважении к пророку ислама вряд ли можно принять его объяснения. В Коране больше нет ни одного примера, чтобы кто-то еще носил такое же имя. В любом случае, слово ухтун, несколько раз встречающееся в Коране, использовалось всегда, когда речь шла о кровной сестре какого-либо человека (суры 4:12, 23, 176). Мусульманские толкователи в стремлении оправдать объяснения Мухаммада говорят, что выражение это означает «тот, кто связан родством с Аароном», но даже если это так, в их аргументах отсутствует смысл. Моисей и Аарон произошли от Левия (священнический род), Мария произошла от Иуды по линии Давида (Лк. 1:32). Следовательно, она вообще не имела родственных связей с Аароном, она даже не относилась к его роду. Интересно отметить, что в Библии прямо говорится, что Иисус (а следовательно, и его мать Мария) не относился к роду Левия. В Послании к Евреям сказано, что Иисус стал предвечным священником по чину Мелхиседека, а не по чину Аарона, поскольку он принадлежал к иному колену, колену Иуды. Его священство было «не по закону заповеди плотской» (Евр. 7:11–16), поэтому родство с Моисеем и Аароном, придуманное для Марии, совершенно необоснованно.
То, что Мухаммад отождествил Марию с сестрой Аарона, явствует из имени, которым он назвал отца Марии. В Библии говорится, что Иохаведа «родила Аарона, Моисея и Мириам, сестру их» (Числ. 26:59). Отца матери Иисуса в Коране называют Имран, арабская форма Амрама (так же, как арабская форма имени Авраам — Ибрагим). Марию называют Марйамубнату Имран, что значит «Марйам, дочь Имрана» (сура 66:12). Итак, ее называют не только сестрой Аарона, но и дочерью Имрана. Это еще раз доказывает, что ее перепутали с Мириам, истинной сестрой Моисея и Аарона. Нет достаточных объяснений причины, по которой ее так называли, и процитированный отрывок из Послания к Евреям показывает, что это едва ли уместно.
Другие апокрифические христианские источники
В Коране также можно найти иные легенды и предания из еретических христианских письменных источников. В суре 18:9–26 рассказана странная история о нескольких юношах, истинно веровавших в Бога, скрывшихся от преследований в пещере, в которой они проспали несколько лет. Их называют асхабулкахфами (обитателями пещеры) (сура 18:9). В предании говорится, что после пробуждения они были чрезвычайно удивлены тем, что спали так долго. История эта имеет много параллелей с апокрифическими христианскими письменными источниками типа Acta Sanctorum. Он был составлен сирийским писателем Иаковом Саругским незадолго до его смерти в 521 году от Р. Х. Итак, самые ранние записи этой истории датируются не ранее чем четвертым столетием от Рождества Христова. О ней повествовали Теодосий и Дионисий из Тель Мара в сирийской работе пятого столетия. В народе она стала известна как история о «семи спящих», поскольку авторы настаивали, что их было семеро.
В предании говорится, что пещера эта находилась в окрестностях города Эфеса, а спящими юношами были семеро христиан, спасающихся от преследований в период царствования императора Деция, умершего в 251 году от Р. Х. После того как они спрятались в пещере, она была опечатана, но в период царствования Теодосия Второго, приблизительно двести лет спустя, пещера была открыта, и один из беглецов проснулся и вышел в город, поражаясь великому торжеству христианства. Затем юноши рассказали императору, как Бог сохранил им жизнь. После этого они умерли. Источник происхождения истории неизвестен, но если она была создана как легенда, основанная на библейском материале, то происходить она могла только от Евангелия от Матфея 27:52–53.
Присутствие этого сюжета в Коране еще раз доказывает, что большинство учений Книги основано на мифическом материале. Это заключение подтверждается недостатком подробностей в кораническом изложении. Коран не говорит о том, где и когда происходили события, как и то, были ли юноши христианами. Мухаммад не знал, сколько юношей пряталось в пещере. Коран говорит, что, по утверждению некоторых, их было трое, других — пятеро, третьих — семеро, но сам он не делает никаких заключений по этому поводу (сура 18:22). Мухаммад не имел представления и о том, как долго они спали, — он считал, что это длилось триста лет и еще девять (сура 18:25). Эта неясность оборачивается против утверждения, что Коран был передан ал-Алимом, Всезнающим Господом, а подобные погрешности свидетельствуют, что, скорее, то была просто версия Мухаммада, особенно если принять во внимание тот факт, сколь ограниченными знаниями он обладал.
Существует еще одна легенда, происхождение которой тоже неясно. Последователи Иисуса, повествует Коран, сказали ему:
«О Иса, сын Марйам! Сумеет ли твой Бог с небес нам трапезу свести?»
(Сура 5:112)
После того как Иисус помолился о свершении этого чуда, гласит легенда, Аллах послал таблички с ужасными предупреждениями всем неверующим об их дальнейшей судьбе. Интерес вызывает факт, что слово, которым в Коране назван стол (маида), происходит от подобного эфиопского слова, используемого абиссинскими христианами для определения скрижалей Господних, главной святыни христианской церкви. Вероятно, этот сюжет берет свое начало в искаженном варианте истории о Тайной вечере, а просьбы о ниспослании с неба накрытого стола, наиболее вероятно, проистекают из просьб Израиля во время Исхода:
И говорили против Бога, и сказали: «может ли Бог приготовить трапезу в пустыне?»
(Пс. 77:19)
Точно так же, как образ Марии, матери Иисуса, был перепутан с образом Мириам, сестры Моисея, так и Иисус в этой легенде отождествлен с Моисеем, к которому изначально были обращены эти слова.
Мухаммад заимствовал огромную часть Корана из апокрифических христианских источников, несмотря на то, что они по природе своей вторичны и недостоверны. С самого начала своей миссии он беседовал с христианами. Так, у его первой жены Хадиджы был двоюродный брат христианин. Ниже приведен отрывок о нем:
Варака был обращен в христианство еще в доисламский период и привык писать на арабском языке, причем писать Евангелие на арабском языке так, как Аллах хотел, чтобы он писал.
(Ас-Сахих ал-Бухари, том 6, с. 452)
Вероятно, большая часть того, что написано Варакой, не являлась Новым Заветом — скорее, это были мистические работы, сохранившиеся в апокрифических христианских источниках, переходивших из рук в руки на территории Аравии. Мухаммад слишком часто использовал материал, идентичный этим рукописям. Большое количество совпадений в коранических писаниях и христианских апокрифах показывает, что Коран не являлся произведением всеведущего Бога, а, скорее, был творчеством человека с ограниченными источниками информации.
ЗОРОАСТРИЙСКИЕ И БУДДИЙСКИЕ ИСТОЧНИКИ В КОРАНЕ
Концепции, относящиеся к зороастрийской Авесте
Известно, что Мухаммад тесно общался со многими персами. Одним из них был обращенный им Салман, который пришел из деревни, расположенной в районе города Исфахана. Неудивительно, что большое количество коранических концепций совпадает с зороастрийскими концепциями, в частности с идеями Авесты, великолепным собранием древних легенд и практических знаний. Зороастризм был доминирующей религией Персии до завоевания страны мусульманами. Он и поныне бытует в отдаленных областях Ирана.
Девяносто девять имен Аллаха в исламе, большинство из которых запечатлено в Коране, очень похожи на имена (их семьдесят пять) Ахуры Мазды, вседержителя из Авесты (в разделе «Ормузд Йашт»). Например, как Аллаха, так и Ахуру Мазду в Коране и Авесте соответственно называют «Видящий» (Ал-Басир (сура 22:75), Ормузд Йашт 8, 12); Мудрый (Ал-Хаким (сура 4:158), Ормузд Йашт 15); Знающий (Ал-Алим (сура 15:25), Ормузд Йашт 12); Сильный (Ал-Кави (сура 22:40), Ормузд Йашт 7); Создатель (Ал-Халик (сура 6:102), Ормузд Йашт 8, 13); Достойный похвалы (Ал-Хамид (сура 34:6), Ормузд Йашт 12); Считающий (Ал-Хасиб (сура 5:5), Ормузд Йашт 8). Это только часть похожих титулов, найденных в обеих книгах, которые, судя по всему, перекочевали из Авесты в Коран.
Бисмиллахи — традиционная формула, с которой начинается каждая сура Корана (кроме девятой), — также имеет параллель с зороастрийским письменным источником «Дасатир и Асмани», насчитывающим пятнадцать трактатов. Во втором стихе каждого из них содержится эта формула: «Во имя Бога, Дающего, Прощающего, Милосердного, Справедливого». Подобное ей мы встречаем в разделе «Бундахишни»: «Во имя Ормузда, Создателя».
Слово сират встречается в Коране сорок пять раз и означает «путь» Аллаха. Оно часто связано со словом мустаким, означающим «верный путь» (сура 1:6). Слово сират не арабского происхождения. Мусульманские ученые, такие как ас-Суйути, полагают, что оно пришло из Греции и берет свое начало от латинского sirata. Оно может с таким же успехом иметь персидское происхождение от слова чинват, что значит «мост». Вероятность персидского происхождения увеличивается, если вспомнить популярное исламское предание, корни которого лежат в зороастрийских учениях. В хадисах описана легендарная история о Мосте (ас-Сират), который будет переброшен над пучинами ада в День Страшного суда и по которому должны будут пройти все люди без исключения. Только правоверные благополучно выдержат это испытание, а все неверующие упадут с моста в ад. Вот что об этом мосте гласит предание:
«И Мост будет проложен через (адский) Огонь». Посланник Аллаха (да пребудет покой Аллаха на нем) добавил: «Я первым пройду по этому Мосту. И взывания пророков в этот День будут такими: Аллахумма Саллим, Саллим (О, Аллах, спаси нас, спаси нас!), а над Мостом будут шипы, похожие на шипы ас-саадана (колючего дерева)».
(Ас-Сахих ал-Бухари, том 8, с. 375)
Идея заимствована из веры в Чинват, огромный мост, по которому в конечном итоге придется пройти всем умершим. В Авесте он именуется Чинватоперетус («Мост того, кто подсчитывает (благодетельные и нечестивые поступки)»). В ней говорится, что он тянется от горы Албурз до Чакат Дейти над бездной ада. Добродетельные люди войдут по нему в рай, а нечестивцы упадут с него в ад.
В древней книге Динкарт рассказывается о молитве добродетельного человека, который просит Бога: «…Чтобы я не столкнулся с жестокими наказаниями ада, а мог пройти по мосту Чинват и достичь благословенного обиталища, наполненного благоуханием, радостью и всегда сверкающего» (ч. 2, гл. 81). В Авесте Ормузд обещает благочестивым мужчинам и женщинам: «Со благословением я проведу вас по мосту Чинват» (Авеста Ясна, 46:10). В древних персидских рукописях можно найти множество иных ссылок на мост, и именно отсюда происходит мусульманская концепция моста ас-Сират.
Еще одна кораническая концепция, имеющая поразительное сходство с идеей зороастрийских источников, относится к красивым большеглазым гуриям, или райским девам, которые будут услаждать правоверных на небесах:
И будут возлежать они на ложах, что стоят рядами. И им в напарницы дадим мы большеоких, лучезарных.
(Сура 52:20)
Кораническое описание рая местами очень похоже на многочисленные описания арабского гарема, где содержится большое число красивых темноглазых наложниц шейха, в чьи обязанности входит доставлять удовольствие шейху в любое время, когда бы он ни пожелал. Однако нет никаких сомнений в том, что эта идея берет начало в зороастрийских источниках. Интересно, что арабское слово хурун («черноглазые»), вероятно, происходит от древнеиранского слова хуруст, т. е. «красивый», используемого в литературе на языке пехлеви для описания красивых девиц, обитающих в раю (Арта Вираф, 4:18). В одной из книг это слово употребляется для описания изящных небесных дев, белоруких, с удивительными лицами и прекрасной формой груди (Хадост Наск, 2:23). Как верили зороастрийцы, эти девы представляли собой женских духов, живущих в воздухе и связанных со звездами и небесным светом.
Итак, мы видим, что большая часть Корана берет свое начало не только из иудейского фольклора и христианской апокрифической литературы, но также из многих зороастрийских легенд.
Буддийское происхождение некоторых коранических текстов об Иисусе
В Коране есть два отрывка, рассказывающих нечто конкретное об Иисусе. Они не имеют параллелей с Библией и происходят из буддийских источников. Первый из них повествует о рождении Иисуса. В Коране это событие описывается так:
И понесла она его, и сделалась беременной дитятей, и удалилась с ним в далекие места. А муки (при рождении дитя) ее к стволу (тенистой) пальмы привели, и молвила она: «О лучше б умереть мне раньше, — забытой и забвенной стать до этого всего!» И тут под нею раздался возглас: «Не скорби! Господь твой под тобой провел ручей. И потряси ствол пальмы над собой, она к тебе уронит спелые и свежие плоды, — ешь, пей и прохлади глаза...»
(Сура 19:22–26)
В двенадцатой главе «Истории родов Марии», еще одной христианской апокрифической книги, можно прочитать легенду, очень похожую на это кораническое предание, за исключением того, что описываемые в апокрифе события происходили во время бегства Марии и Иосифа в Египет вместе с младенцем Иисусом. Мария была очень утомлена путешествием и предложила остановиться на некоторое время под пальмой. Увидев, что пальма увешана спелыми плодами, она сказала Иосифу, что поела бы немного, но он ответил ей, что они висят слишком высоко и их невозможно достать. Неожиданно младенец Иисус попросил пальму опустить свои ветви пониже, дабы Мария могла немного поесть ее плодов. Пальма немедленно склонила свою крону к ногам Марии, и та с радостью подкрепилась плодами. Затем Иисус приказал пальме приподнять корни и открыть ручей, скрытый под землей, чтобы беглецы могли утолить мучившую их жажду. И тут же корни пальмы приподнялись, и струи прохладной воды потекли из-под них. Путники возблагодарили Бога и тронулись дальше.
Необходимо немного вернуться назад, чтобы найти истоки этого предания, поскольку оно не имеет библейского аналога.
В буддийском каноне Пали существуют две истории, удивительным образом напоминающие предание о рождении Иисуса, описанное в Коране. Достоверно известно, что буддийские монахи приходили в Персию и на территорию, которая ныне зовется Афганистан (там до сих пор находят полуразрушенные статуи Будды*), поэтому не составляет труда объяснить проникновение этой истории в христианские апокрифические рукописи.
Впервые эта история всплывает в Ниданакатха Джатака (гл. 1, с. 50–53). Именно здесь говорится о том, что когда Майа, мать Гаутамы Будды, узнала о времени своих родов, которые были уже близки, она испросила у мужа разрешения поехать в дом своего отца. По дороге она вместе со своими служанками свернула в красивый лес. Там она увидела цветущее дерево и захотела сорвать с него несколько цветков. Неожиданно дерево склонилось к ней, цветы приблизились к ее рукам. В данном случае связь с кораническим преданием подтверждается тем, что, в отличие от библейского повествования о рождении ребенка по дороге в Египет, рождение Будды произошло под деревом. Хотя в Коране говорится о рождении Иисуса, а не Будды, тем не менее совершенно ясно, что в нем отождествлены эти две истории. В повествование о рождении Иисуса Мухаммад включил пальмовое дерево и ручей, который, по требованию Иисуса, забил из-под его корней, дабы облегчить страдания Богородицы.
Вторая история найдена в Карийа-Питака (гл. 1, поэма 9). В ней рассказывается, что в прошлой жизни Гаутама Будда был принцем, которого звали Вессантаро. Находясь в изгнании, он думал о том, где бы раздобыть пропитание для голодных детей, сопровождавших его. Как и в предыдущей истории, на помощь ему приходят деревья, которые склонились и предложили Вессантаро свои плоды. Вывод здесь таков: кораническое предание является смесью этих двух письменных источников древности.
В продолжение истории о рождении Иисуса в Коране появляется второй отрывок, также основанный на христианской апокрифической рукописи, которая, в свою очередь, берет свое начало в буддийских источниках.
Когда окружающие Марию люди выразили свое изумление по поводу того, что она родила ребенка, будучи незамужней, в ответ она указала на новорожденного Иисуса, лежащего в колыбели. Собеседники Марии спросили, как же они смогут говорить с тем, кто только-только родился, на что она заявила, чем вызвала немалое изумление, что он — слуга Аллаха, призванный стать пророком, на которого налагаются молитвы и милосердие и который будет добр к своей матери (сура 19:29–32). В этом рассказе повторен случай, когда Иисус заговорил в колыбели, и Аллах сказал:
О Иса, сын Марйам! Ты вспомни о Моем благоволенье к тебе и к матери твоей, когда Я Духом укрепил тебя Святым, чтоб и младенцем в колыбели, и зрелым мужем ты к людям с речью обращался.
(Сура 5:110)
Непосредственный источник этой истории — «Арабское Евангелие детства», типичное христианское апокрифическое писание, известное только по арабскому тексту и имеющее, вероятно, коптское происхождение. В самом начале книги рассказывается, что Иисус говорил в колыбели о том, что Он — Сын Бога, которого Отец послал для спасения человечества. Хорошо известно, что Мухаммад получил в подарок от правителя Египта двух девочек, одна из которых, Мириам, стала ему ближайшим соратником, а впоследствии одной из его жен. Она родила ему сына Ибрагима, который умер в младенчестве. Эта связь с Египтом позволила Мухаммаду получить доступ к христианскому апокрифическому материалу.
Однако первичным источником этой истории является очень похожее предание о Будде, рассказанное в Будда Карита (кн. 1, отр. 34), а также Лалита Вистара. В предании говорится о том, что Будда сразу же после рождения сделал по семь шагов в направлении четырех сторон света и в конце каждого седьмого шага из-под его ступни распускался цветок лотоса. Глядя на каждый лотос, он восклицал: «Я главный во всем мире». В другой рукописи, китайского происхождения и написанной на санскрите, рассказывается подобная история о том, как немедленно после рождения Будда начал говорить. Предание гласит, что он, достигший последней ступени перевоплощений, был рожден в последний раз, дабы спасти человечество.
Существует огромное количество доказательств, что Священная Книга мусульман была основана на различных легендарных и мифических источниках, и этот факт серьезно подрывает претензию Корана на то, что он является откровением Бога, Его последним Словом, посланным всему человечеству.